Расстреляв примерно треть  патронов, оборотень подошел к “безнадежно мертвому” "противнику", снял со стали сменные деревянные мишени, отбросил их в сторону и укрепил новые, еще не тронутые пулями “мозг” “сердце” и “солнечное сплетение”, после чего перезарядил оба револьвера и вернулся на исходную позицию.
Неделя тренировок ( половина которых, кстати, происходила далеко не в подвале особняка ) дала свои результаты, теперь простая стрельба по неподвижной мишени утеряла свою актуальность, к тому же среди многочисленных и разномастных противников Гарм в жизни не встречал тупиц, согласных просто стоять и покорно ждать, пока в них насажают достаточно успокоительных супербыстрого действия; возможно, конечно, они и водились на свете, но в исчезающе маленьких количествах и до встречи с оборотнем, очевидно, просто не доживали.
Револьверы вернулись в кобуры, оборотень на секунду замер…
Угроза спереди – противник вскидывает оружие – прыжок вправо, перекат через плечо, три выстрела с колена – Попал - не попал, рассматривать некогда, в ответ уже гремят выстрелы – бросок влево, перекат через бок, подниматься некогда – три выстрела из положения лежа, барабан пуст – Сукин сын никак не хочет уняться, какой-то  очень живучий попался сукин сын, и магазин у него вместительный, патронов на десять, не меньше, продолжает плеваться короткими злыми вспышками – снова перекат, теперь уже вправо (  влево некуда – стенка там растет, зараза ) и с подъемом на ноги, в руках вместо опустевшего нагана … СТОП.  Оборотень быстро оглянулся, краем глаза уловив в полумраке подвала движение –   вскинутый револьвер тут же опустил недоумевающее, так и не успевшее высказаться рыло к полу.
- Конечно, - ствол предусмотрительно ушел в сторону, и губы оборотня легко и нежно коснулись губ приблизившейся Елены (Подвал, порохом воняет... рррымантика - мечтательно протянул Внутренний Сволочь), - На какой работать будешь?

Оборотень сменил мишени  на новые и отошел чуть в сторону, уступая Елене стрелковое место. Вообще-то рядом были еще две, но Гарм просто подобрал с пола наган, отброшенный во время переворотов, и сел на какой-то ящик, стоящий у стены, чуть сзади Елены, наблюдая  за ходом тренировки и между делом загоняя патроны в пустые патронники.
- Лучше, -  кивнул он, задвигая барабан на место и убирая револьвер в кобуру, - но на природе сейчас видишь - не получается.
Убрав оба револьвера, оборотень откинулся спиной к стене, любуясь  сосредоточенным, чуть нахмуренным, с решительно сжатыми губами лицом и жестко поблескивающими в желтоватом полумраке глазами, цепко держащими ярко освещенный силуэт "врага", висящий в противоположном конце импровизированного тира. Да, воистину, Елена вернулась, вся, целиком и полностью, до самой последней своей черточки.
И продолжал предаваться созерцанию вплоть до того момента, пока Елена в конце концов не оторвалась от своего занятия, привлеченная тем фактом, что тренируется, в общем то, тут она одна, а кто-то просто филонит самым непринужденным образом, неизвестно для чего занимая продымленное порохом подвальное жизненное пространство.

- Да, - оборотень посмотрел Елене в глаза и улыбнулся, - Случилось... Только уже давно
Все так же чуть улыбаясь, Гарм погладил девушку по щеке, затем, словно спохватившись, огляделся
- Ладно, ты права, хватит лодыря гонять... дел еще полно. Стрелять еще будем-не будем?
Порешили, что со стрельбой на сегодня можно покончить;  стрелковые места были быстро приведены в порядок, свет выключен, и оборотень и девушка покинули подвал, предоставив пороховому дыму спокойно улетучиваться через вентиляцию на улицу.
Поднявшись по ступеням и плотно прикрыв дверь, оборотень повернулся к ушедшей вперед Елене - и внезапно одним быстрым плавным движением оказался рядом с ней и подхватил на руки, крепко обняв за талию и развернув к себе лицом, так что девушка оказалась поднятой высоко в воздух
- Не брыкайся! Всю неделю мечтал так сделать, так что теперь не брыкайся!
Со смехом закружил ее вокруг себя, затем привалился спиной к стене, продолжая удерживать пленницу в воздухе, лишь спустил ее чуть пониже, не отрывая от приблизившегося лица искрящегося взгляда
- Ты как - отдохнуть?... или в саду мне поможешь?... - последние слова прозвучали уже совсем тихо, лица сблизились вплотную, глаза в глаза... губы в губы - горячо, нежно, тесно - насколько хватит дыхания, а хватало его как правило надолго. Затем все таки разомкнулись, открывая дорогу воздуху и словам.
- Поможешь? Тогда идем! - широко улыбнувшись, оборотень снова вскинул девушку наверх и вынес ее на улицу, где и отпустил, аккуратно поставив на ступени.

- А она и не числится. Это... наследство - оборотень бросил  на девушку быстрый затуманившийся взгляд, -  в некотором смысле... Давай я тебе все чуть позже расскажу, хорошо? Это длинная история...
Гарм обошел особняк по периметру, вдоль стены, внимательно оглядывая территорию и прикидывая, какая часть растительности подлежит обязательной ликвидации, а какую можно пощадить – не то, чтобы он отличался сентиментальностью, но  превращать красивую, взращиваемую на протяжении многих десятилетий зеленую зону в некое подобие  военного полигона все же не хотелось.
Завершив обход, оборотень остановился и оглянулся на стоящую в отдалении Елену
- Хелен! Если тебе не трудно, давай так сделаем – сейчас вернешься в дом и глянешь из окон, из каждой комнаты, кроме Нэтовой -  будешь говорить, какие кусты под топор, какие оставить, хорошо? а я тогда их помечу и уберу, договорились?
Вскоре огромные, буйно разросшиеся розовые кусты затряслись под ударами топора, оказывая своему убийце отчаянное сопротивление - столь же яростное, сколь и неэффективное, поскольку царапины мгновенно заживали, а рубашка, коей блага регенерации были не присущи,  была предусмотрительно снята и повешена на нижнюю ветку дерева, равнодушно взирающего на избиение давнишних соседей с высоты  своего величественного роста. К тому времени, когда роняющие лепестки жертвы смутных времен были выволочены за ворота и  сожраны жадным пламенем, солнце давно перевалило зенит и начало потихоньку клониться к горизонту.
По дороге к дому оборотень окинул взглядом пространство вокруг особняка - теперь оно просматривалось безо всяких помех, оставлены были лишь кусты у самого забора да те, что росли вокруг беседки - снял с ветки рубашку, закинул ее на плечо и вместе с Еленой вернулся в дом.
Примерно полчаса ( в общей сложности ) ушло на то, чтобы избавиться от следов трудов праведных ( то бишь сажи, сока листьев и травы и прочих лесорубных прелестей ). Покинув душ, оборотень до своей комнаты, на которую был изначально взят курс, так и не дошел - неумолимое течение снесло его совершенно в иную дверь, находящуюся гораздо дальше по коридору. Легонько стукнув в темное лакированное дерево, оборотень приоткрыл дверь и бесшумно проскользнул в пропитанное родным запахом помещение. Приблизившись к стоящей спиной переодевающейся Елене,   медленно  обнял ее,  целуя в шею и  роняя с волос на теплую гладкую кожу мелкие капельки воды
- Спасибо, родная...

Похоже, связно думать, а тем более уж вести и слушать повествования  в ближайшее время была не судьба, потому как буквально спустя несколько секунд оборотень оказался прямо перед Еленой -  все, ближе уже некуда, если только врасти друг в друга крепко обнимающими руками, срастись горячо дышащей кожей, жадно приникшими друг к другу губами, говорящими лучше всяких слов - "как мне не хватало тебя все это время". Сердца перестукиваются почти напрямую - "эй, ты слышишь меня? я люблю тебя".  Несколько мгновений - ровно столько, сколько требуется чтобы сделать глоток воздуха и поднять девушку на руки; несколько бесшумных шагов - словно призрак, пьющий дыхание своей жертвы. Оборотень опустил девушку на кровать и сел рядом
- За все...
Наверное, слова прозвучали несколько не в попад, а может быть и нет - а так ли это было важно сейчас, когда губы снова заскользили по чуть вздрагивающей коже шеи, спускаясь все ниже, к маленькой ложбинке под горлом, а руки расстегивали немудреное хитросплетение крючков, освобождая девичье тело от шелковых кружевных излишеств.

Оборотень подался под женскими руками, продолжая целовать глаза, губы,  ласкать упругую возбужденную грудь, живот, чувствуя, что если сейчас остановится хоть на мгновение, то что-то разорвется внутри, навсегда заморозив мир на этой убежавшей секунде, превратив его в разноцветные ледяные пласты, холодно поблескивающие в бесконечной кромешной темноте. Воздух стелился вокруг вязким опийным маревом, наполняя легкие и кровь - нет, не духом мертвых растений, а запахом того живого и горячего, что плавилось сейчас  под его губами и таяло от жара сгорающего изнутри тела. Одна из рук оборотня скользнула девушке под спину; губы сомкнулись на твердо-нежном бугорке в центре роскошной груди, лаская и возбуждая его, иногда чуть прикусывая -  очень осторожно, чтобы подарить лишь удовольствие, а не боль ( просто немыслимо - причинить ей боль, в тысячу раз легче лечь на раскаленные угли ); потом перешли ко второму... И через какое-то время вновь вернулись к нетерпеливому, влажному и горячему рту, ловя и перехватывая сладкое дыхание, а груди перешли во власть  нежных сильных рук - и снова вниз, покрывая поцелуями упругий подрагивающий живот, затем внутреннюю сторону бережно раздвинутых бедер. Когда они оба успели оказаться совершенно обнаженными, словно Адам и Ева? - этот момент проскользнул мимо сознания, оставив какие-то смутные обрывки, тут же вымытые прочь новыми волнами дурмана, накатившими с  самым сокровенным запахом - близким, сумасшедше, безумно близким. А затем снова целовал распаленные и такие желанные губы, лаская святая святых женского естества и чувствуя, как выгибается под его руками тело девушки. Наконец, переместившись и почти накрыв Елену, вошел в нее - и мир начал уходить от них обоих, все дальше, дальше с каждым рывком, постепенно растворяясь в хрустальной глубине приближающегося экстаза.

В эти секунды, наверное, не были бы замечены и вещи гораздо более серьезные, чем придавленная  зубками кожа –  головокружительный нырок в астрал, отбрасывающий и оставляющий  тело и все, что с ним происходит в пределах комнаты, то заливающейся тусклым красноватым предгрозовым светом, то снова погружающейся в свинцовый сумрак, когда солнце, заглянув сквозь прозрачные шторы, скрывалось за окровавленными лохмотьями изодранных ветром туч. Некоторое время они просто лежали, обнимая друг друга и возвращаясь в себя, на чуть влажную горячую простыню, в наполненную сбивающимся дыханием тишину – лишь утолившие первый голод, но все еще не насытившиеся друг другом. А затем глаза и губы снова нашли друг друга – и их снова подхватили мерные  волны, кожа заскользила, словно смазанная маслом, отдавая живое тепло двух тел, ставших единым целым безо всяких преград, и практически одновременно опрокидываясь в сумасшедший фейерверк оргазма.
Потом, когда все закончилось, вервольф и девушка снова лежали рядом - просто лежали, ощущая, как марево страсти рассеивается, уступая место бесконечной близости, отгораживающей их от  всего остального сумасшедшего мира, на время выдворенного из их жизни ( если уж быть до конца честными, на самом деле лишь милостиво позволившего себя выдворить, но какое сейчас кому было до этого дело? ). Елена лежала на руке оборотня, легонько поглаживающей ее живот; затем глаза вервольфа, рассеянно и задумчиво глядящие в какие-то одному ему ведомые дали, внезапно чуть оживились
- Если бы сейчас был 1978 год,  я бы сейчас лежал с сигаретой в зубах и задумчиво дымил в потолок... а ты бы поворачивалась и так лениво говорила – “Черт бы тебя побрал, Керн, что за привычка превращать ложе любви в пепелище” - и отправляла в изгнание на балкон; а я бы тебе отвечал – “родная, при чем здесь табак? однажды мы просто испепелим друг друга своими чувствами, а  ты всю дорогу на небеса будешь пилить меня за сигареты”
выдав такую неожиданную зарисовку, Гарм беззвучно усмехнулся и поцеловал девушку в висок
- Только не спрашивай меня - почему именно так... я все равно не знаю.

Оборотень широко улыбнулся; весь его вид говорил совершенно недвусмысленно, что принять "пытки" от этих рук (предположительно - не только рук) он  очень даже не против, но - раз обещал - значит обещал, уговор дороже денег
- На самом деле это не совсем... наследство. 
Гарм передвинулся поближе к Елене и накрыл ее руку своей, легонько поглаживая тонкие теплые пальцы
- Раньше этот особняк принадлежал одной девушке, Кире; еще неделю назад она возглавляла Лондонскую Стаю. Нашу Стаю.
Взгляд волка поднялся к карим глазам; в спокойной, чуть задумчивой зелени промелькнули внимательные искры, и в воцарившейся на  несколько мгновений тишине стало отчетливо слышно, как стонет и гудит за окном ветер, толкаясь в оконные стекла плотными настырными порывами; затем ее снова нарушил негромкий ровный голос
-  Волки, как и люди, по своей природе не одиночки... Они ищут себе подобных, собираются вместе - и тогда возникает стая. Это как семья, в которой все - братья и сестры, -  не важно, приходятся они друг другу родственниками или нет, их всех связывает нечто большее, чем фамилия. Стая - это те, кто идет рядом с тобой и знает, что ты всегда прикроешь ему спину и подставишь плечо в крутую минуту...
Оборотень снова замолчал, глядя чуть в сторону и продолжая поглаживать
- Не мне тебе рассказывать, ты и сама это прекрасно знаешь: волкам и людям  тесно на этой земле - всегда было тесно... слишком агрессивные, слишком хищники, для того чтобы ужиться мирно - и те и другие... Так есть и так будет, и никто никогда ничего здесь не изменит -  глаза оборотня жестко блеснули, быстро наливаясь расплавленным желтым  янтарем
- Киры больше нет. И родственников у нее, насколько я знаю, не осталось. Теперь особняк принадлежит Стае. Хотя, не знаю, можно ли ее теперь так назвать -  большую ее часть разметало в этой кутерьме... Не знаю... надеюсь, они все же вернутся... мы потеряли все следы, за эту неделю не удалось найти ни одного из тех, кто пропал... - внезапно прервавшись, оборотень посмотрел на Елену, приподнявшись, поцеловал ее в висок - и снова опустил голову на простыню
- Замок, в котором Кира давала бал, всегда, испокон веков принадлежал оборотням Лондона. Знаешь, до сих пор не знаю точно - что именно она задумала. Хотела изменить ситуацию, сломать обычный ход вещей - но как именно... Похоже, какие-то у нее были планы на венценосную покойницу... - по лицу оборотня проскользнула короткая кривая усмешка, - Но ее опередили... она не успела даже ничего рассказать. А чем все это закончилось - ты и сама знаешь... Хотя, думаю, на самом деле это только начало.

Вампиры не должны размножаться, убивая людей; оборотни не должны размножаться – по тем же самым причинам; люди…  уже размножились и при случае активно мочат и тех и других - и те и другие очень против и не задерживаются продемонстрировать свое к этому отношение – труповозки зашиваются.  Кстати, как так получилось, что размножилась самая слабая из сторон? Ах, ну да – легенды о какой-то Войне… тогда - все правильно, так оно всегда и бывает... А ведь по всему то выходит - не легенды, а? Вообще что-то последнее время слишком часто легенды в реалии записываются, не иначе, конец света на очереди (... Армагеддон сначала по программе, потом уже конец света – Спасибо, очень ценная информация, придурок…) За что хоть сцепились то, интересно знать… хорошо так сцепились, на совесть - аж до хромосомного уровня проело, до сих пор икается... видно, было за что.  Эх, Кира, не те ты легенды рассказывала, да кто ж знал… Ладно, надо будет в библиотеке порыться, не может быть, чтобы в такой груде ничего не нашлось – на верхних полках вон какие дуры лежат, на вид – так старее чернил, которыми писаны  )
Все эти мыслеобразы проскальзывали где-то на втором подслое сознания, пока оборотень молча внимал огненной тираде Елены, гневно сверкающей сейчас над ним своими темными очами - Диана Разгневанная, да и только
Ну и что ей на это ответить? Что универсальной правды не предусмотрено, поэтому каждый пользует свою собственную, а в итоге все равно прав тот, кто сильнее? А хрен ли толку от таких истин?
- Прррральна, мачить всех кто не с нами! Кстати, мисс - вы с нами?- приподнял оборотень бровь на Елену - а в следующую секунду  побил все рекорды по скоростной эвакуации с кровати, спасаясь от подушки, с шумом впечатавшейся в то место, где он только что лежал, толкая крамольные речи. Скатившись на пол, оборотень тут же побил рекорды повторно - на этот раз по скоростному натягиванию брюк в положении "лежа", ибо между перспективой погибнуть в расцвете сил и перспективой погибнуть в расцвете сил без штанов последняя была решительно отвергнута; хотя в глубине души оборотень самонадеянно расчитывал   удрать с места преступления до того, как будет настигнут  Эринией, на сей раз решившей - видимо, для разнообразия -  выполнить свои обязанности, приняв вид  разьяренной  охотницы

Пока охотница прыгала следом и управлялась с непослушной гривой волос, видимо, давно заметивших расположение к ним со стороны оборотня и решивших оказать своему почитателю посильное содействие, сократив своей хозяйке пределы видимости, процесс подготовки к бегству завершился досрочно, ознаменовавшись торжествующим клацаньем застегнутой ременной пряжки, и Гарм быстро перекатился на бок, отталкиваясь от пола и намереваясь стартануть прямо с колена, не тратя драгоценного и стремительно истекающего  времени на принятие более стандартной для начала движения позы. Но на этом лимит отпущенного на сей случай везения, видимо, и исчерпался, и в следующий момент оборотень был пойман при помощи напрыгивания сбоку и крепкого обхватывания  поперек туловища с последующей попыткой торможения весом собственного тела и опрокидывания обратно на пол для дальнейших разбирательств. Несколько секунд шла отчаянная борьба между чувством самосохранения, желанием загоготать и опасением нанести своему прекрасному якорю какую-нибудь нечаянную травму, сопровождаемая приглушенным, но от того не менее убежденным - Ты что... какие шутки... Мачить! Мачить гадов... без суда и следствия их...
В результате же победила неукротимая атакующая женственность, и оба с шумом опрокинулись обратно на ковер

- Ну... кинжалов не обещаю, а пару ножей - без проблем
Отозвался из коридора оборотень,  за время отсутствия Елены успевший обуться и сделать ходку до собственной комнаты. Застегивая на ходу рубашку, Гарм поднялся по чердачной лестнице, откуда вернулся через самое непродолжительное время и, войдя в комнату Елены, отдал девушке испрошенную пару ножей, холодно сверкнувшую в тусклом нездорово-желтом закатном свете посеребренными гранями.
- Слушай... а Нэт то далеко подался, ничего не говорил? - спросил оборотень, наблюдая, как девушка прилаживает оружие к креплениям на запястьях, - Хотя - ладно, до семи не вернется - тогда без него... И не в семь, а пораньше, наверное, чтобы до восьми до места точно уже добраться... В городе кое-какой груз сегодня забрать надо будет, - пояснил он на вопросительный взгляд Елены, - Я позавчера с одним  хлыщом договорился. Он что делает, стервец -  ухмыльнулся оборотень, - под шумок какой-то склад потихоньку налево расталкивает – “все равно”, говорит “либо конфискуют либо так растащат, так хоть кому-то польза будет”… Так надо успеть снять с него, что можно, пока с него самого голову не сняли за такие дела. А  с этим дело, думаю, сильно не задержится.
- Ладно, собирайся пока; а я, наверное, в библиотеке кое-что посмотрю, - оборотень шагнул к девушке, легонько прикоснулся губами к уголку ее рта и вышел из комнаты. Вопроса, примет ли Елена участие в "походе", даже не возникало - по всему было видно, что остаться в поместье ее можно будет убедить лишь одним единственным способом: путем жесточайшего прикручивания  к кровати. Толстой веревкой.

темные переулки-----улицы Лондона ----------

Закрыв и тщательно заперев тяжелые кованые ворота, Гарм быстро пересек темный двор и приблизился к остановившемуся перед входом фургону. Лошади и груз остались ожидать во дворе, а Нэт был немедленно и с должной осторожностью препровожен в особняк, подвергнут оказанию необходимой медицинской помощи, а после промывания и обработки ран - тщательно перебинтован и оставлен в своей комнате в распоряжение могущественного врожденного Звериного дара, превращающего многие серьезные и даже смертельные для обычных смертных ранения в хоть и досадные и болезненные, а порой и достаточно опасные, но все же временные  помехи.
После этого Гарм и Елена снова вернулись во двор, и пока девушка отпрягала лошадей и решала, куда пристроить сразу двух новых и так неожиданно появившихся постояльцев поместья, оборотень выгрузил из повозки металлически позвякивающие ящики и тот самый тяжелый, снова укутанный в мешковину предмет - который, собственно, и являлся основной целью их ночной поездки в город, -  после чего, коротко и лаконично ответствовав на вопрос Елены - что это такое? - Привет от господина Хайрема, - призадумался, куда бы этот самый привет пока пристроить. С ящиками проблем не возникло - ящики были сразу спущены в подвал, благодаря своей сухости и хорошей вентиляции для хранения боеприпасов вполне подходящий. Привет же после некоторых размышлений был временно поселен в садовой пристройке, предположительно предназначенной для хранения всяческой садовничьей дребедени. Фургон был откачен и поставлен рядом с той же пристройкой, дабы не мозолить глаза, но в то же время быть все время, как говорится, под рукой
- Керн...
Оборотень, в этот момент запиравший дверь временного хранилища привета господина Хайрема, вопросительно посмотрел в смутно белеющее в густых сумерках лицо стоящей у большого причудливо изогнувшегося  дерева девушки
- Нам надо поговорить.
Оборотень чуть улыбнулся - большая темная лошадиная голова , вынырнувшая из темноты из-за спины Елены и с тяжким вздохом опустившаяся на ее плече, выглядела причудливо и гротескно, словно картинка из старинной книги
... картинка... из старинной книги... улыбка оборотня потускнела и  исчезла
- Ну, пойдем поговорим, - Гарм дернул дверную ручку, проверяя надежность запора, и направился следом за девичьим силуэтом, как раз исчезавшим в дверях дома

Примерно через полчаса оборотень стоял на небольшом балконе, возвышающемся над темной землей на высоте второго этажа особняка, и рассеянно вглядываясь в клубящиеся между спутанными клубками уцелевших кустов сумерки. Дневные звуки делали робкие попытки  просочиться в неестественную, морозную тишину траурного ( как минимум  - в цветовом отношении ) полудня, растерянно попискивая из замерших крон птичьими голосами, недовольно гудя откуда-то снизу шмелиным басом и как бы спрашивая весь мир - что случилось? где солнце? почему так холодно?
- Наин... - слово вырвалось само собой, нечаянный рассеянный ответ - да он и не был услышан, и потерявшийся в темноте день продолжал вопрошать заболевшие  небеса о причинах такой жестокой немилости.
Небо было тяжко больно. Оно провисло над испуганно прижавшимся к земле городом, и за мутной черной пеленой смутно угадывалось непрекращающееся движение; что-то там беспрерывно крутилось, переливалось  и перемешивалось, словно густая смола в ведьмином котле, а иногда оно  натужно подавалось вниз, словно силилось хлынуть  на испуганно прижавшийся к земле город – и, чуть помедлив, равнодушно вбиралось обратно, готовое терпеливо ждать момента, когда между ним и миром исчезнет последняя сдерживающая преграда. И тогда...
Что тогда?
- Наин...
Оборотень оторвал взгляд от дышащего темного купола и решительно шагнул обратно в дом.
Через некоторое время он спустился вниз - уже без всяких следов ночного противостояния и при полном боевом параде - и нашел Елену, колдовавшую над чем-то в столовой
- Так, я сейчас в город. Вернусь... не знаю, когда вернусь, но надеюсь - до вечера... сегодня.
Елена бросила на оборотня проницательный взгляд и нахмурилась
- Мы договорились, что Лара будет ждать меня
- Нет уж, ты уж пожалуйста побудь дома... - оборотень подошел к Елене и с легкой улыбкой поцеловал ее в висок; удивляться такому пониманию без слов, установившемуся между ними буквально после первой недели знакомства, он уже давно перестал - да и с какой стати? - Сестрой милосердия - для разнообразия. Один денек - хорошо?
- Нэт серьезно ранен?
- Да нет, с ним все будет в порядке... - оборотень вытряхнул из коробки патроны и пересыпал их в карман, - До вечера проспит, наверное... К завтрашнему утру уже будет как новенький... если ничего не случится
- Мистер оптимист?
- Мистер реалист. Ладно, я пошел.
На пороге оборотень задержался и снова повернулся к девушке
- Слушай... он как проснется, ты ему расскажи все, хорошо? Ну, что ты мне сегодня рассказала... Пусть будет в курсе.
- Конечно. Если он только мне поверит.
- Ну... уж как-нибудь.
Губы оборотня и женщины последний раз нежно соприкоснулись - и Гарм вышел в дышащую сухим морозным холодом темноту.
Драть до города пешком не хотелось. А теперь, с этого самого утра - и не было никакой необходимости. Навыки верховой езды у оборотня, несомненно, наличествовали –  чтобы сын скотовода да не умел ездить верхом, хе, брехня и сказки, сэры. Пусть это было много лет назад – но тело хранит опыт гораздо бережнее сознания, хранит до того самого момента, когда в нем снова возникнет непосредственная необходимость, так что с этой стороны проблем не ожидалось. Осталось лишь заручиться согласием и расположением гнедого – кое и было получено довольно быстро путем самого откровенного подкупа в виде куска хлеба, сдобренного аппетитной  крупной солью и добрым словом, которое, как известно, приятно даже кошке, чего уж говорить о таком понятливом и чутком существе, как лошадь. В общем, понимание было достигнуто. Оборотень вывел скакуна за ворота, вскочил в седло и, махнув рукой вышедшей запереть за ним Елене, ударил каблуками в теплые лошадиные бока и быстро скрылся из виду, оставив за собой лишь стихающий топот копыт и медленно оседающую тучу пыли.

------ Лондон ---- улицы Лондона ---- гостиница

Забывшийся было мутной полудрёмой Нэт резко сел на кровати тяжело дыша, грудь нестерпимо сдавливало, а перед глазами всё ещё стоял вид заваливающегося на пол тела главы клана. Таркмол быстро поднялся на ноги и нее обращая внимания на всё ещё не до конца зажившую ногу спустился на первый этаж.
-Керн! КЕЕЕРН!  - на крики никто не отозвался. Никого не оказалось и на стрельбище и в саду. Нэт как угорелый носился по поместью не обращая никакого внимания на встревоженные возгласы Елены. Что-то было не так, ну совершенно не так, молодой волк это просто замечательно чувствовал, хотя и не мог объяснить толком с чего такое чувство появилось и почему оно с каждой проведённой в бесплотном ожидании минутой не ослабевает, а скорее только лишь сильнее вгрызается в голову и грудь.
Ожидание постепенно стало просто невыносимым. Быстро раздевшись оборотень перекинулся в звероформу и уловив  в тухлом полуденном  воздухе знакомый запах со всех ног бросился по намеченному следу совершенно не обращая внимания ни на патрули (ему, благо не встречающиеся пока что) ни на испуганно шугающихся в стороны прохожих.

--------------Лондон

Отредактировано Нэт Таркмол (2008-04-15 21:31:35)

Кладбище-------------

Бросить повозку после выезда на более менее оживлённую дорогу, украсть кэб убив кэбмена (вообще то не очень хотелось, но в полутрансформе силу особо не ограничишь) забрать одежду того, переложить в кэб охотницу и керновую куртку  и уже на лошадях проделать весь оставшийся путь до поместья, всё это под аккомпанемент ставшего вновь ныть бока и нервово по поводу встречи с патрулём. В общем возвращение Нэта домой происходило крайне интересно и когда лошадное средство передвижение доехало до родного поместья и путём приличного удара по боку было отпущено на все четыре (охотница и куртка из него само собой были извлечены) Нэт уже буквально валился с ног от усталости. Сил хватило лишь на то чтобы отнести раненую на руках в гостинную, сгрузить её на диван и завалившись в кресло уверить Елену, что всё с Керном будет в порядке и вернётся он бооще то очень скоро.